ADDICTION. Люди известные, популярные, творческие, яркие.

Владимир Высоцкий, Эми Уайнхаус, Олег Даль, Робин Уильямс, Елена Майорова, Билли Холидей, Эдгар Аллан По, Чарльз Буковски, Курт Кобейн, Джимми Хендрикс … Люди известные, популярные, творческие, яркие, талантливые, такие разные и неповторимые. Объединила их смерть от алкоголя или наркотиков, зависимостей, от которых они не смогли избавиться.

Болезни, порождаемые зависимостями, крепким узлом связаны физически и психологически. Есть заболевания, где бессильна психотерапия, но отлично справляется хирургия, а депрессию не вырезать скальпелем. О причинах зависимостей расскажут эксперты, врачи-наркологи, психотерапевты. Но сначала предоставим слово реальным людям, с настоящими историями.

Это история мужчины, которому удалось справится с зависимостями. Не победить окончательно, но научиться и держать своих «демонов» под контролем. Денис Злобин, 41 год, консультант по зависимостям, руководитель программ общественного фонда «Казахстан без наркотиков». Последние 2,5 года живет в Алматы, где работает над большим благотворительным проектом по комплексной помощи семьям с проблемами зависимости.

В 12 лет я попробовал алкоголь, в 13 – коноплю. В 15 – осознал, что выпиваю больше и чаще своих друзей. И что, когда трезв, мне плохо и дискомфортно. Меня это раздражало и даже злило. Но какой-либо проблемы в этом не видел. Ощущения покоя, удовлетворения, которые я получал от алкоголя, были гораздо весомее. Перевешивали весь негатив, который получал впоследствии от употребления.

Была армия, потом два года службы в милиции. Работал в уголовном розыске оперуполномоченным, потом опером в зоне строгого режима. Это были смутные времена и работать там было довольно неприятно. Слишком большая разница, между тем, чему нас учили и действительностью. Разочаровавших в системе, я уволился и после в моей жизни появились тяжелые наркотики, в частности, героин.

Дальше все выглядело как череда безуспешных попыток взять под контроль употребление и свою жизнь. Я ездил в разные города, в монастыри, постоянно пытался убежать от своей болезни. На этом пути разрушил очень много отношений, с разными людьми, близкими и не очень. Попытки проваливались одна за другой и довольно быстро я пришел к полной асоциальности.

Болтался по чужим съемным квартирам, использовал, чтобы выжить разных людей и разные обстоятельства. На любых работах подолгу не задерживался, хотя и получил некоторые навыки: строительные, сантехнические, но при этом полностью выпал из цивилизованного пространства. Еще девять лет назад, в 32 года, я понятия не имел что такое соцсети, электронная почта, как работает интернет.

Поездки по монастырям, на тот момент, тоже мало чем помогли. Я воцерковился, считаю стал человеком верующим. Но моя болезнь – химическая зависимость, одним из своих симптомов имеет эгоцентризм и в активном употреблении веществ изменяющих сознание я – эгоцентрист, не признающий, не осознающий этого. Моя вера во многом была иллюзорна.

Я верил в Бога, но абсолютно не верил Богу и пытался использовать его для своих целей. Поэтому такая вера ничем не помогала, кроме возможно, страха смерти в суицидальном настрое. Ради употребления совершал преступления, предавал близких людей, изменил многим принципам и собственным верованиям.

Тогда я был человеком довольно жидких принципов. Какие-то смутные религиозные идеи иногда помогали оправдать или найти удобную причину такому образу жизни. У меня всегда было ощущение что во Вселенной произошла какая-то трагическая ошибка, и я родился не в то время, в том месте, не в том городе, не в той семье, не с той внешностью.

Я не принимал реальность такой какая она есть. По сути претендовал на место Бога. Я был люто, категорически не согласен с тем, что не я Бог, не я управляю этим миром, что все происходит не так как мне нужно.

Сложно мнить себя Богом, когда регулярно получаешь по голове и находишься в униженном состоянии. И поэтому я конечно же не ходил с идеями, что я Бог или должен быть Богом не говорил так, не думал. Это сейчас понимаю, что всегда ощущал эту претензию.

Такой образ жизни неизменно связан с потерями и ущербом. И себе и другим. В конечном итоге, используя людей и обстоятельства, я расходовал свои навыки, силы, умения таланты на то, чтобы умереть, но выжил. Хотя и разрушил свою жизнь окончательно. Не видел выхода, не понимал даже примерно, куда двигаться. И в какой-то момент пришел к абсолютному отчаянию, абсолютному безверию. Употреблял уже все подряд. Алкоголь, практически постоянно. Всегда с наркотиками – разными опиатами, стимуляторами, галлюциногенами. С трудом проживал любые “чистые” дни, которые были настоящим адом. В конечно итоге, придя к полному отчаянию и разуверившись даже в том, что Бог меня спасет, при помощи родственников обратился в реабилитационный центр «Ерино» фонда “Старый свет” в Подмосковье.

В процессе длительной реабилитации начал интересоваться многими вещами. Прежде всего изменениям в себе. Например, как добиться чтобы ранее совершенно меня не интересовавшее: личностный и духовный рост, образование, служение другим, стало ценным и необходимым. Это произошло благодаря Богу и людям, что были рядом, а также программе выздоровления от зависимостей, в которой нахожусь и по сей день.

В определенной среде и в обстоятельствах, я представляюсь наркоманом и алкоголиком, чего собственно итак не скрываю. Не только потому что теперь у меня такая профессия – помогать алкоголикам и наркоманам. За последние 9 лет поработал в разных структурах и организациях. Много работал в сфере благотворительности, был помощником юриста в крупной компании. Но никогда не скрывал что наркоман и алкоголик. Потому что такая позиция мне дает большую свободу. Свободу полагаться на Бога. Свободу говорить о себе честно и открыто. Мне это приносит большое облегчение. Это образ жизни, абсолютно противоположный тому, который я вел 32 года своей жизни, начиная с детства.

Болезнь, химическая зависимость – генетически наследуемая. И такая болезнь она у меня есть, будет и никуда не денется. Но одержимость алкоголем и наркотиками у меня прошла. Хоть после 4 лет трезвости, сорвался на алкоголь, но одержимости не испытывал. Срыв произошел из-за моего отказа от процесса выздоровления. На эмоциональном уровне довел себя до такого состояния что выпивка, казалась единственным выходом из того ада, той боли которую испытывал. Правда срыв оказался с «терапевтическим». После него вышел в стабильную ремиссию, в активную фазу выздоровления. И когда говорю – я наркоман и алкоголик, не даю оценок, кроме констатации факта наличия врожденного заболевания, этой особенности биохимии мозга, биохимии внутренних органов.

Биохимия моя никогда не изменится. Никогда не изменится то, что я прекратив трудится над собой я скатываюсь в эгоцентризм, в тяжелое эмоциональное состояние, в негодование и претенциозность ко всему этому миру. С точки зрения психологической, социальной – я выздоравливаю. С точки зрения духовной – могу расти, что обеспечивает стабильную ремиссию. Биохимия никогда не придет в норму. Но с этим можно жить и быть счастливым.

В какой-то момент я захотел быть полезным людям, но на более профессиональном уровне. Получить знания, компетенции, навыки. Начал развиваться в профессии, которой на постсоветском пространстве не существует практически нигде – консультант по зависимостям, стал изучать аддиктологию*.

Я в корне не согласен с теми методами, программами и принципами, по которым работает, так называемая официальным медицина с зависимыми. Это отдельная большая тема, которая вызывает у меня серьёзную озабоченность и желание как можно лучше, профессиональнее делать свое дело. Деятельность моя, как специалиста, научно обоснована, базируется на знаниях и опыте полученных от лучших профессионалов России и дальнего зарубежья. Занимаясь самообразованием, прочел много книг настоящих профессионалов, ученых в области помощи зависимым. Но наше постсоветское профессиональное пространство остается глухо к их трудам, потому что большинство людей мотивировано зарабатыванием денег, а не помощью другим.

У нас миллионы вкладываются в скелет динозавра под названием наркология, который практически ничем не помогает зависимым, кроме снятия острого состояния. А иногда и вредит зависимому, которому позволяют не видеть правду о своей болезни и избегать последствий такого образа жизни. Мне остается только делать две вещи – оставаться трезвым самому и развиваться как специалисту для честной помощи людям.

В этом мне очень помогают родители и жена Елена – консультант по работе с родственниками зависимых и созависимых. Она, как жена декабриста, сопровождает в поездках, помогает в проектах, жертвует временем, деньгами, силами на благо других. Я их очень люблю и очень благодарен.

*Аддиктоло́гия — наука об аддиктивном (зависимом) поведении. Аддиктология изучает причины возникновения аддикций, механизмы их развития, психологические и клинические признаки, симптомы, динамику, способы коррекции и терапии.

Денис Злобин консультант по зависимостям, руководитель программ общественного фонда «Казахстан без наркотиков»

Официальная медицина к заболеваниям, вызванные зависимостями, подходит очень конкретно и строго научно. Есть определенные методы лечения и реабилитации, некоторые отработаны десятилетиями, некоторые еще апробируются и внедряются. О своей работе, особенностях зависимостей, общем социальном аспекте проблемы, мы поговорили с экспертом, врачом-наркологом, психотерапевтом Меруэрт Мырзахметовой.

Вы работаете в государственном учреждении. Есть разница в методиках, препаратах, программах по реабилитации зависимых между частными и государственными клиниками?

В целом – нет. В целом разница только в бытовых условиях и анонимности. Частные клиники могут позволить обеспечить пациентам более комфортные условия. У нас тоже вполне хорошие условия, но, допустим, персональную палату мы каждому пациенту обеспечить не можем. И анонимного лечения на данный момент у нас нет. А так мы же все одинаковое образование получили, все врачи, у нас одинаковые протоколы лечения.

В нашем отделении психотерапии и реабилитации лечат пациентов с группой заболеваний, которые относятся к социально значимым – наркомания, алкоголизм. И пациенты у нас не относятся к элите общества, но это не значит, что для них лечение хуже или отношение.

В целом я считаю, что именно у нас, врачей советской медицинской школы, больше багаж знаний. В государственных учреждениях более правильная и полноценная программа. У нас есть много узких специалистов, которые будут приходить, консультировать. Это все заложено в общей программе медицинского обслуживания. Наши специалисты также учатся, повышают квалификацию, мы отслеживаем новые методики.

Прекрасно, что есть альтернатива – частные клиники, общественные организации. Потому что у человека должен быть выбор, куда ему обратиться за помощью.

Многие общественные центры, волонтерские организации нам помогают. И не редкость, что их возглавляют наши бывшие пациенты.

Даже для обывателей давно не секрет, что алкоголизм неизлечим. Звучит как приговор. Пожизненное наказание.

Алкоголизм и наркомания – болезни хронические, которые, как любые хронические заболевания, на сто процентов вылечить нельзя. Это не аппендицит, который просто вырезали и выкинули. Любое заболевание имеет свое течение. Стадии обострения и стадии ремиссии, это вам любой специалист скажет, даже терапевт.

Первая стадия – это психическая зависимость. Желание такое есть, но физической потребности еще нет, тело не просит. А после приходит стадия, когда уже тело начинает просить, потому что не может человек функционировать без стакана или дозы. Потом идет стадия распада, физическая и психическая деградация. Но это заболевание может быть контролируемым. Человек может держаться, не употреблять, тогда ремиссия будет более стойкая, длительная.

О том, что зависимости передаются по наследству, заговорили сравнительно недавно.

Да, наследственный фактор играет роль. И социальная среда… Но в целом не могу сказать, что столько-то процентов наследственность, а столько – среда, воспитание и прочее. Все в совокупности. Я всегда говорю – все начинается с семьи, с окружения. И школа играет роль, и институт. Сейчас, например, у нас есть пациенты примерно одного возраста. Они знакомы друг с другом, они выросли в одном районе, некоторые дети состоятельных родителей. И всех сформировала одна среда.

Возрастные показатели

Если это синтетика, то молодежь. Прежде всего. У нас были 15-летние, были и младше.

По-вашему, кого больше среди зависимых – мужчин или женщин?

Если говорить про алкоголизм, то мужчин.

В чем причина?

Вот говорят: мужчины – сильная половина человечества. Нет. Ничего подобного. Женщины – сильная половина человечества. А мужчины, они быстро ломаются. Они более закрытые. Говорят, мужчины не плачут. Вот они и не плачут. Это менталитет наших семей. Родился мальчик – это наследник, продолжатель рода, воспитывают его, чрезмерно балуя. Возвышая мальчика с самого рождения, мы как бы снимаем с него ответственность. Женщина знает, что ей надо выкормить ребенка, вырастить – это является сильным сдерживающим фактором. У мужчин такого нет. Поэтому, подчеркну, прежде всего семья должна воспитывать ребенка так, чтобы он был ответственен за свои поступки.

Из какой среды, не считая откровенных маргиналов, больше всего становятся зависимыми?

Я всегда говорю: “И на навозе цветы вырастают”. Раньше говорили: “Вот он наркоманом стал, потому что его родители избаловали. Мажор, из богатой семьи, деньги есть – получил доступ к наркотикам”. Сейчас так никто не скажет, потому что зависимостям подвержены все слои общества – от низших до высших.

Потому что человеческая натура настолько ненасытна, что, когда они знают, что получат удовольствие – пойдут на все.

Дело еще вот в чем: если проблема не касается лично вас или близких, то проблемы вроде как нет. Пришла беда в дом – и начинается: «Да, это проблема, куда смотрит государство, куда смотрит общественность?» Но ведь общество – это мы, и вы, и я, наш сосед, муж. Возможно, ритм нашей жизни сейчас таков, что мы превращаемся в общество равнодушных людей, пусть понемногу, но так и есть.

Меруерт Мырзахметова, врач-нарколог, психотерапевт

А что же женщины? Что толкает умных, красивых, самодостаточных, зачастую обеспеченных женщин в удушливые объятия “зеленого змия”? Это реальные истории. Откровения от разных женщин: разных по возрасту, профессиям, уровню заболеваемости и причинам, приведших к алкоголизму.

“С мужем мы прожили почти 20 лет. За месяц до годовщины он ушёл. У дочерей уже свои семьи, живут отдельно. В 42 года стала разведёнкой. Сильнее всего подкосил факт, что муж ушел от меня. Не к любовнице, не к другой женщине. До сих пор ни с кем не встречается – живет один. Первые пару месяцев я выпивала перед сном, чтобы просто уснуть, не давать мучительным мыслям бесконечно крутиться в голове. очень быстро случилось, что без вина или портвейна уснуть… Две недели уже трезвая. Но выпить всё равно хочется. Ужасное состояние… Разведенная, да ещё алкоголичка…»

Есть такая категория алкоголиков – люди «среднего класса», обеспеченные руководители и владельцы фирм, практикующие врачи, педагоги. Достигшие в жизни многого, уже без материальных проблем, вдруг как сбитый летчик теряют ориентиры, цели, но продолжают много работать и уставать. А дома снимают стресс, «лечатся» водкой или дорогим виски».

«Семья Ирины никогда не испытывала материальных затруднений. Она начала пить вместе с мужем, когда сын увлёкся наркотиками. Пила много, запойно. Бросила работу, ссорилась с мужем. Потом начались серьёзные проблемы со здоровьем: нейродермит, алкогольный гепатоз. В сорок выглядела на шестьдесят. Муж-собутыльник мешал своими пьяными разговорами – садилась за руль, покупала водки и уезжала куда глаза глядят. Пьяная ехала домой. Когда желудок, печень и кишечник стали болеть так, что не могла встать, не выпив для притупления боли, призналась: «Я – алкоголичка». Сейчас Ирина не пьёт уже 8 лет, посещает собрания анонимных алкоголиков».

“Вика к 20 годам была алкоголичкой и наркоманкой. Всё начиналось довольно обычно: вечеринки, клубные тусовки, много выпивки. На предложение попробовать «что поинтересней», не отказалась. Потом была ссора с родителями, ее выгнали из дома. Две неудачные попытки вскрыть себе вены, расставание с любимым, «которому не нужна конченая наркоманка». Но продолжала пить.»

Пьющий мужчина не стесняется своего поведения, бравирует нетрезвыми «подвигами». Женщина предпочитает не афишировать тесные отношения с бутылкой и чаще всего спиваются в одиночестве, скрывают зависимость до последнего, стыдятся. Если родные или друзья не убедят женщину обратиться за помощью – сама она не признает свою болезнь и к специалисту не придет. Своими опытом помощи больным с алкогольной зависимостью, мнением о причинах женского пьянства, с нами поделилась эксперт Руфия Русаева, врач-нарколог, психотерапевт.

Ситуация: у женщины дом – полная чаша. Прекрасная семья. Дети радуют. Заботливый, любящий муж. И все-таки она начинает пить. Что с ней происходит, в чем причина?

Материальное благосостояние в данном случае роли не играет. Разницы между обеспеченными и необеспеченными женщинами на самом деле нет. Я много лет работаю с зависимыми и могу сказать, что, как правило, любая зависимость – это определенное бегство от себя, от своих же чувств.

От чувств? Не от проблем и забот?

Да, от своих чувств. Тех чувств, которые эти женщины не могут перенести, которые не могут распознать, которые не понимают. В какой-то момент они оказываются в тупике, только с чувством безысходности и потери смысла жизни. И тогда, как правило, люди обращаются к самому доступному “лекарству”, как они считают, к алкоголю. Очень многие, только выпив спиртное, могут позволить себе чувствовать, любить, могут быть счастливыми, могут радоваться, горевать, страдать, сопереживать, сочувствовать.

Выросшие, воспитанные в советское время, когда непозволительно, даже неприлично было проявлять какие-то чувства, эти женщины особенно ранимы. Тогда нас учили: не показывай своих чувств, как бы тебе ни было больно – ты не должна показывать. Женщина привыкает, что нельзя демонстрировать, как ей плохо, больно и невыносимо от одиночества.

Алкоголь “помогает” снять эти запреты. В опьянении человек разрешает себе быть тем, кем не разрешает быть в жизни. Это состояние приносит хоть временную, но разрядку, оно начинает нравиться, что можно себе позволить поплакать, посмеяться, переживать.

Существует разница, кто быстрее спивается – домохозяйки или бизнесвумен?

А кто такая бизнесвумен? Это трудоголик. А что такое трудоголизм? Это тоже бегство своего рода. И когда она понимает, что дальше бежать уже некуда – начинается алкоголизм. Бизнесмены, как правило, это люди одинокие. Очень много женщин, полностью ушедших в карьеру или бизнес, неустроенных в семейной, личной жизни.

Если судить по вашей практике, среди кого больше алкоголиков, среди мужчин или женщин?

По статистике, 80% мужчин и 20% женщин страдают алкоголизмом. Женщин меньше, потому что, им чтобы начать пить, нужны определенные характерологические особенности. В нашем обществе женщина с алкоголизмом – это изгой. Страх осуждения, порицания редко, но бывает сдерживающим фактором.

А может, они сами по себе спиваются потихоньку дома, не попадают в официальную статистику? И никто об этом не знает, кроме родных, возможно.

Это заболевание невозможно долго скрывать. Все тайное становится явным.

“Женский алкоголизм” – это официальное определение?

Есть заболевание – алкоголизм, при котором наблюдается физическая и психическая зависимость от алкоголя. И есть такое понятие, как женский алкоголизм, который имеет ряд отличий от мужского. Женский быстрее развивается. Если при классическом мужском алкоголизме каждая стадия занимает около 15 лет, то у женщин все в 2 раза быстрее. По статистике мужчины начинают с группового пьянства, а заканчивают одиночным. У женщин все наоборот. Они начинают с одиночного пьянства, прячась, пытаясь как-то совладать со своими чувствами. Обязательно у каждой женщины, которая начинает пить, есть какая-то психотравмирующая ситуация, какая-то неустроенность, что-то ее беспокоит. Она не может справиться с этим сама и начинает прятаться и потихоньку попивать. Таких женщин очень много, проходя длительную психотерапию, они рассказывают страшные истории из своего детства, которые привели их к рюмке.

В каком возрасте, как правило, начинают пить женщины?

Алкоголизм в целом – это не болезнь молодых. Чтобы спиться, нужны годы. В среднем, исходя из моей практики, это 35–40 лет.

Одно время бытовало мнение, что только женский алкоголизм неизлечим.

Не имеет значения, мужской или женский. Это вообще всех зависимостей касается, которые основаны на влечении. А влечение занимает центральное положение в сознании человека. Другими словами, эти все болезни хронические. И они имеют свое течение – периодически ремиссии, периодически обострения. Но ремиссия может быть пожизненная.

В вашей практике много успешных случае длительной ремиссии?

Они есть, их много. Но при любых зависимостях пациенты имеют обыкновение «теряться». То есть если у них все хорошо, они просто не дают о себе знать. Мы, врачи, все равно являемся напоминанием о проблеме. Мужчина еще может позвонить, рассказать, что он 10 лет уже не пьет. А женщина – нет, никогда. Случайно можем узнать, что у нее все хорошо, держится. Это всегда радует нас, и как врачей, и просто по-человечески.